Иммуно­логические аспекты привычного невынашивания беременности

Батрак Н.В., Малышкина А.И., Крошкина Н.В.

1ФГБУ Ивановский научно-исследовательский институт материнства и детства им. В.Н. Городкова Минздрава России; 2ГБОУ ВПО Ивановская государственная медицинская академия Минздрава России
Этиология невынашивания беременности разнообразна и зависит от многих факторов. В 50% случаев в основе лежат иммунные нарушения. Большая роль в поддержании иммунологической толерантности отводится моноцитам и макрофагам. Эти клетки определяют успешность инвазии трофобласта, ремоделирования спиральных артерий матки, формирования сосудистой сети при разветвляющемся и не разветвляющемся ангиогенезе. Только при соблюдении всех вышеуказанных условий в ткани плаценты создается специфическое цитокиновое и клеточное равновесие, определяющее нормальное развитие плаценты и плода.

Ключевые слова

невынашивание беременности
моноциты
макрофаги

Привычное невынашивание беременности представляет собой актуальную проблему современного акушерства и гинекологии, так как является полиэтиологичным состоянием, объединяющим различные нарушения как в репродуктивной системе, так и в организме женщины в целом. Этиология невынашивания беременности разнообразна и зависит от многих факторов. Одни из них приводят к закладке аномального эмбриона, другие создают неблагоприятные условия для его нормального развития. Среди основных причин самопроизвольного прерывания беременности выделяют генетические факторы [1], в том числе хромосомные аномалии [2, 3], инфекции, передаваемые половым путем [4] (в основном хронические персистирующие инфекции, протекающие на фоне иммунодефицитного состояния пациентки), врожденную и приобретенную патологию матки (внутриматочные перегородки, синехии, полипы эндометрия, подслизистая миома матки, седловидная, двурогая матки [5, 6]), эндокринные факторы (гиперандрогения различного генеза, недостаточность лютеиновой фазы цикла, заболевания щитовидной железы, синдром поликистозных яичников [7–12]), иммунные нарушения 
[7, 9, 12–15]. В последнее время возможными гипотезами прерывания беременности являются гипергомоцистеинемия, гиперпролактинемия [16], 
инсулинорезистентность [17–19], ожирение [6, 9, 20, 21], неудовлетворительные показатели спермограммы [22]. Однако в 50% случаев этиология остается не установленной [23], в основе ее, по всей видимости, лежат иммунорегуляторные нарушения [7].

В 1-м триместре гестации среди иммунных факторов, приводящих к потере беременности, выделяют аллоиммунные, при которых ответ направлен против клеток и тканей наполовину чужеродного плода. К этим факторам относят совместимость по HLA, изменения в клеточно-опосредуемом иммунном механизме, в частности Т-хелперном звене [24, 25], с которыми связывают развитие иммунных и воспалительных реакций в ответ на микробные и отцовские антигены внедряющегося трофобласта [26]. Другая группа факторов – аутоиммунные, при которых иммунный ответ матери направлен против собственных клеток и тканей. В эту группу включают антифосфолипидный синдром, антитела к β-хорионическому гонадотропину человека, антитела к прогестерону, антитела к тиреоидным гормонам [8, 13, 27, 28]. Нарушение функции щитовидной железы при беременности приводит к самопроизвольным выкидышам и осложнениям беременности, таким как внутриутробная гибель плода, преэклампсия [29]. Антитела к тиреопероксидазе чаще определялись в группе женщин с привычным невынашиванием в анамнезе по сравнению со здоровыми беременными [9]. 
Выявлена положительная связь между антителами к ткани щитовидной железы и рецидивирующими спонтанными абортами [12].

Во время беременности материнская иммунная система постоянно взаимодействует с клетками и тканями полуаллогенного плода. Несмотря на экспрессию клетками трофобласта чужеродных антигенов, плацента и плод не подвергаются отторжению [24, 30].

Очевидно, что инвазия трофобласта и развитие плаценты должны находиться под иммунологическим надзором. Более того, контроль над соблюдением баланса ангиогенных и антиангиогенных факторов, а также проапоптотических и антиапоптотических факторов в ткани плаценты обеспечивается клетками иммунной системы опосредованно через секрецию различных цитокинов, что определяет нормальное формирование ткани плаценты [31, 32]. Толерантность иммунной системы матери по отношению к полуаллогенному плоду и ингибирование цитотоксического иммунного ответа обеспечивает физиологическое течение беременности [24, 30]. У женщин с привычным невынашиванием беременности выше содержание в крови NК-клеток, Th1-лимфоцитов, М1-моноцитов, изменяется их функциональная активность, нарушаются процессы апоптоза, выработка про- и противовоспалительных цитокинов (интерферон (IFN)-γ, фактор некроза опухоли (TNF)-α, интерлейкин (IL)-1, IL-4, IL-6, IL-8, IL-10, IL-12) [29, 33–39]. Синтезируемые макрофагами провоспалительные цитокины (IL-1, 
TNF-α) активируют Т-клетки и способствуют дальнейшей цитокиновой продукции [24, 32, 40, 41]. 
На системном и локальном уровне у женщин без отягощенного акушерско-гинекологического анамнеза наблюдается преобладание противовоспалительных цитокинов, тогда как у женщин с привычным невынашиванием беременности – провоспалительных, что является причиной оксидативного стресса, эндотелиальной дисфункции, изменений системы свертывания крови и обеспечивает неполноценную инвазию и плацентацию [24, 25, 29, 30, 38, 39].

Большая роль в поддержании иммунологической толерантности отводится моноцитам и макрофагам. Во время беременности макрофаги представляют собой главный клеточный компонент на участке имплантации [36, 42]. В основном макрофагами богаты децидуальная и фиброзная ткани, непосредственно прилегающие к плаценте, и мезенхимальная строма плаценты [42]. Они, как представители врожденной иммунной системы, играют существенную роль не только в защите матери от инфекций, но и в фето-материнских взаимодействиях и взаимодействиях с другими клетками иммунной системы [43, 44].

Во время инвазии и трансформации трофобластов макрофаги локализуются около спиралевидных артерий в строме, окружающей трансформированные спиралевидные артерии и экстраворсинчатый трофобласт [42–44]. В данном случае макрофаги функционируют в качестве клеток, облегчающих процессы инвазии трофобласта в подлежащие ткани и ремоделирования тканей, и многие специфические функции они реализуют за счет процессов апоптоза [42, 45]. Реконструкция ткани, необходимая для инвазии экстраэмбриональных тканей и эмбриона, осуществляется макрофагами, которые являются главными источниками протеолитических ферментов и могут также удалять тканевый детрит и апоптотические тельца [32, 44]. Роль индукторов апоптоза отводится лигандам из суперсемейства фактора некроза опухолей (TNF-α, Fas-L, Trail, Tweak, LTα, LTβ, 4-1BBL, LIGHT), экспрессируемым трофобластом, стромой, моноцитами, макрофагами, Т-лимфоцитами [43]. Наиболее хорошо изучены этапы апоптоза в результате взаимодействия белков из семейства TNF со специфическими рецепторами, в частности, белков системы Fas/FasL, для которой не известны другие функции, кроме индукции апоптоза клетки. Fas/APO-1/CD-95 – рецептор, по структуре относящийся к рецепторам семейства TNF. Взаимодействие Fas с FasL или с моноклональными антителами приводит к апоптозу клетки. FasL экспрессируется на активированных лимфоцитах и натуральных киллерах, что позволяет этим клеткам убивать любую Fas-экспрессирующую клетку, в том числе активированный Т-лимфоцит [46]. FasL, экспрессированный на поверхности трофобласта, инициирует апоптоз сенсибилизированных к плоду Т-лимфоцитов посредством взаимодействия Fas-FasL и защищает себя от агрессии со стороны иммунной системы матери [47]. В небольшом количестве Fas экспрессируется и на поверхности самого трофобласта, однако данный путь активации апоптоза в нем заблокирован [47]. Блок этот не является абсолютным: в присутствии IFN-γ и TNF-α повышается чувствительность трофобласта к инициации апоптоза через систему Fas-FasL [47]. 
Показано, что самопроизвольные аборты сопровождаются повышением экспрессии FasL в децидуальных лимфоцитах и Fas во вневорсинчатом трофобласте [46].

На ранних этапах апоптоз подлежащих клеток эндометрия освобождает место для растущего плодного яйца. Установлено, что стромальные клетки эндометрия также экспрессируют Fas [47]. Взаимодействие Fas-FasL также обеспечивает апоптоз гладкомышечных клеток при инвазии вневорсинчатого трофобласта в мышечный слой спиральных артерий матки, что является основополагающим процессом в их гестационной трансформации [43, 44]. Макрофаги, экспрессирующие на собственной мембране FasL, индуцируют апоптоз эндотелиальных и гладкомышечных клеток спиральных артерий матки [45]. Фибриноидные изменения стенки спиральных маточно-плацентарных артерий приводят к расширению этих сосудов, обеспечивающих достаточный кровоток в плаценте, независимо от влияния сосудосуживающих факторов.

Клетки трофобласта, принимая участие в этом чрезвычайно сложном дозированном инвазивном процессе, демонстрируют некоторое функциональное сходство со злокачественными клетками. Если по тем или иным причинам процесс не локализуется за счет апоптоза клеток инвазирующего трофобласта, то в зависимости от степени нарушения возникает пузырный занос либо хорионкарцинома [24]. Напротив, ранний спонтанный аборт, гестоз и синдром задержки развития плода имеют общие патогенетические моменты, связанные с недостаточной инвазией трофобласта [24].

В период имплантации многочисленные макрофаги поглощают апоптотические клетки и предупреждают освобождение провоспалительного и проиммуногенного внутриклеточного содержимого. Из-за аллогенной природы плаценты трофобластные клетки являются резервуаром белков, которые несут признаки антигенной чужеродности для материнской иммунной системы, и при освобождении в результате гибели клеток могут инициировать или усиливать иммунные ответы, направленные против зародыша [26, 34]. Однако высокий уровень апоптотических клеток часто приводит к неспособности макрофагов полностью очистить маточно-плацентарный компартмент от клеточного детрита, из-за чего апоптотические клетки подвергаются вторичному некрозу и угнетают жизнеспособность вновь образованных трофобластных клеток [30, 41]. Поэтому повышение интенсивности апоптоза трофобласта может инициировать системный воспалительный ответ, который только усугубляет этот процесс [26]. Таким образом, адекватный клиренс апоптотических клеток на участке имплантации, осуществляемый моноцитами и макрофагами, определяет благополучное существование плаценты на протяжении всей беременности.

Таким образом, секреция FasL может быть одним из механизмов, посредством которого клетки трофобласта способны защитить себя от материнского иммунного распознавания. И наоборот, апоптоз, опосредованный Fas-FasL-системой, может быть ассоциирован с материнской иммунотолерантностью к плоду. При неосложненном течении беременности разрушение клеток трофобласта предотвращается рецепторами-ловушками, инактиваторами каспаз, экспрессируемых синцитиотрофобластом [48]. К таким рецепторам относится DcR3, который является лигандом к LIGHT, FasL и TL1A, ингибирует различные иммунорегуляторные функции, в частности, блокирует апоптоз, вызванный Fas, и предоставляет возможность избежать агрессии со стороны клеток иммунной системы [49, 50]. Показано, что DcR3 способен индуцировать ангиогенез и обеспечивать достаточное кровообращение маточно-плацентарного компартмента [49].

Исследования, проведенные в последние годы, убедительно доказывают, что процессы апоптоза клеток трофобласта играют важную роль в патогенезе осложнений гестации. В то же время наличие в организме физиологических факторов-индукторов и ингибиторов апоптоза позволяет сделать вывод, что программированная гибель клетки зависит от соотношения факторов, вызывающих апоптоз и предотвращающих его, а также от регуляторных внутриклеточных механизмов.

Нормальный баланс между апоптогенными и антиапоптогенными стимулами определяет выживаемость клеток трофобласта и эндотелиальных клеток развивающейся плаценты. Такой баланс определяет успешность инвазии трофобласта, ремоделирования спиральных артерий матки, формирования сосудистой сети при разветвляющемся и неразветвляющемся ангиогенезе. Только при соблюдении всех вышеуказанных условий в ткани плаценты создается специфическое цитокиновое и клеточное равновесие, определяющее нормальное развитие плаценты и плода. Понимание того, как происходит регуляция развития плаценты в течение беременности, может помочь объяснить патофизиологию осложнений беременности и разработать терапевтические подходы к лечению связанных с беременностью патологических процессов.

Список литературы

1. Федорова Н.И., Тетруашвили Н.К., Файзуллин Л.З., Карнаухов В.Н., Сухих Г.Т. Свободная эмбриональная ДНК в плазме крови как предиктор самопроизвольных потерь беременности у женщин с привычным выкидышем. Акушерство и гинекология. 2012; 6: 9-14.
2. Flynn H., Yan J., Saravelos S.H., Li T.C. Comparison of reproductive outcome, including the pattern of loss, between couples with chromosomal abnormalities and those with unexplained repeated miscarriages. J. Obstet. Gynaecol. Res. 2014; 40(1): 109-16.
3. Sugiura-Ogasawara M., Ozaki Y., Katano K. Abnormal embryonic karyotype is the most frequent cause of recurrent miscarriage. Hum. Reprod. 2012; 27(8): 2297-303.
4. Check J.H. A practical approach to the prevention of miscarriage. Part 4 – role of infection. Clin. Exp. Obstet. Gynecol. 2010; 37(4): 252-5.
5. Seckin B., Sarikaya E., Oruc A.S., Celen S., Cicek N. Office hysteroscopic findings in patients with two, three, and four or more, consecutive miscarriages. Eur. J. Contracept. Reprod. Health Care. 2012; 17(5): 393-8.
6. Sugiura-Ogasawara M., Ozaki Y., Katano K., Suzumori N., Mizutani E. Uterine anomaly and recurrent pregnancy loss. Semin. Reprod. Med. 2011; 29(6): 514-21.
7. Beaman K.D., Ntrivalas E., Mallers T.M., Jaiswal M.K., Kwak-Kim J., Gilman-Sachs A. Immune etiology of recurrent pregnancy loss and its diagnosis. Am. J. Reprod. Immunol. 2012; 67(4): 319-25.
8. Khalid A.S., Joyce C., O'Donoghue K. Prevalence of subclinical and undiagnosed overt hypothyroidism in a pregnancy loss clinic. Ir. Med. J. 2013; 106(4): 107-10.
9. Lata K., Dutta P., Sridhar S., Rohilla M., Srinivasan A., Prashad G.R. et al. Thyroid autoimmunity and obstetric outcomes in women with recurrent miscarriage: a case-control study. Endocr. Connect. 2013; 2(2): 118-24.
10. Sarkar D. Recurrent pregnancy loss in patients with thyroid dysfunction. J. Endocrinol. Metab. 2012; 16(Suppl. 2): 350-1.
11. Shah D., Nagarajan N. Luteal insufficiency in first trimester. Indian J. Endocrinol. Metab. 2013; 17(1): 44-9.
12. Twig G., Shina A., Amital H., Shoenfeld Y. Pathogenesis of infertility and recurrent pregnancy loss in thyroid autoimmunity. J. Autoimmun. 2012; 38(2-3): 275-81.
13. Кирсанова Т.В., Тетруашвили Н.К., Дьяконова А.А., Козловская Н.Л., Кан Н.Е., Федорова Т.А., Агаджанова А.А., Сокологорский С.В. Катастрофический антифосфолипидный синдром у беременной с системной красной волчанкой. Акушерство и гинекология. 2012; 5: 97-102.
14. Habibovic Z., Zeybek B., Sanhal C., Eroglu Z., Karaca E., Ulukus M. Effects of inherited thrombophilia in women with recurrent pregnancy loss. Clin. Exp. Obstet. Gynecol. 2011; 38(4): 347-50.
15. Sater M.S., Finan R.R., Abu-Hijleh F.M., Abu-Hijleh T.M., Almawi W.Y. Anti-phosphatidylserine, anti-cardiolipin, anti-β2 glycoprotein I and anti-prothrombin antibodies in recurrent miscarriage at 8-12 gestational weeks. Eur. J. Obstet. Gynecol. Reprod. Biol. 2012; 163(2): 170-4.
16. Li W., Ma N., Laird S.M., Ledger W.L., Li T.C. The relationship between serum prolactin concentration and pregnancy outcome in women with unexplained recurrent miscarriage. J. Obstet. Gynaecol. 2013; 33(3): 285-8.
17. Li Z.L., Xiang H.F., Cheng L.H., Cao Y.X., Wei Z.L., Liu C. et al. Association between recurrent miscarriages and insulin resistance: a meta-analysis. Zhonghua Fu Chan Ke Za Zhi. 2012; 47(12): 915-9.
18. Maryam K., Bouzari Z., Basirat Z., Kashifard M., Zadeh M.Z. The comparison of insulin resistance frequency in patients with recurrent early pregnancy loss to normal individuals. BMC Res. Notes. 2012; 5: 133.
19. Wang Y., Zhao H., Li Y., Zhang J., Tan J., Liu Y. Relationship between recurrent miscarriage and insulin resistance. Gynecol. Obstet. Invest. 2011; 72(4): 245-51.
20. Boots C., Stephenson M.D. Does obesity increase the risk of miscarriage in spontaneous conception: a systematic review. Semin. Reprod. Med. 2011; 29(6): 507-13.
21. Lo W., Rai R., Hameed A., Brailsford S.R., Al-Ghamdi A.A., Regan L. The effect of body mass index on the outcome of pregnancy in women with recurrent miscarriage. J. Fam. Commun. Med. 2012; 19(3): 167-71.
22. Li B., Zhou Q.K., Zhu Z.P., Deng H.S., Zheng Y.C., Xiao Z.H., Pan M.W. Recurrent miscarriage and the quality of semen and sperm: a case-control study. Zhonghua Nan Ke Xue. 2011; 17(7): 596-600.
23. Alijotas-Reig J., Garrido-Gimenez C. Current concepts and new trends in the diagnosis and management of recurrent miscarriage. Obstet. Gynecol. Surv. 2013; 68(6): 445-66.
24. Сухих Г.Т., Ванько Л.В. Иммунные факторы в этиологии и патогенезе осложнений беременности. Акушерство и гинекология. 2012; 1: 128-36.
25. Wang W.J., Liu F.J., Qu H.M., Hao C.F., Qu Q.L., Xiong-Wang et al. Regulation of the expression of Th17 cells and regulatory T cells by IL-27 in patients with unexplained early recurrent miscarriage. J. Reprod. Immunol. 2013; 99(1-2): 39-45.
26. Ломова Н.А., Орджоникидзе Н.В., Ванько Л.В. Синдром системного воспалительного ответа и беременность (обзор литературы). Акушерство и гинекология. 2012; 1: 23-7.
27. Менжинская И.В., Безнощенко О.С., Сароян Т.Т., Корнеева И.Е., Ванько Л.В., Сухих Г.Т. Антитела к гормонам репродуктивной системы как возможный фактор риска неблагоприятного исхода в циклах экстракорпорального оплодотворения. Акушерство и гинекология. 2012; 2: 41-5.
28. Toulis K.A., Goulis D.G., Tsolakidou K., Hilidis I., Fragkos M., Polyzos S.A. et al. Thyrotropin receptor autoantibodies and early miscarriages in patients with Hashimoto thyroiditis: a case-control study. Gynecol. Endocrinol. 2013; 29(8): 793-6.
29. Piosik Z.M., Goegebeur Y., Klitkou L., Steffensen R., Christiansen O.B. Plasma TNF-α levels are higher in early pregnancy in patients with secondary compared with primary recurrent miscarriage. Am. J. Reprod. Immunol. 2013; 70(5): 347-58.
30. Сидельникова В.М., Сухих Г.Т. Невынашивание беременности. М.: МИА; 2010. 536 c. [Sidelnikova V.M., Sukhikh G.T. Miscarriage. M.: MIA; 2010. 536 c. In Russ.]
31. Зиганшина М.М., Кречетова Л.В., Ванько Л.В., Ходжаева З.С., Мусиенко Е.В., Сухих Г.Т. Про- и антиангиогенные факторы в патогенезе ранних потерь беременности. Часть II. Соотношение проангиогенных и антиангиогенных сывороточных факторов в ранние сроки беременности. Акушерство и гинекология. 2012; 4-1: 4-9.
32. Zhang B., Liu T., Wang Z. Association of tumor necrosis factor-α gene promoter polymorphisms (-308G/A, -238G/A) with recurrent spontaneous abortion: a meta-analysis. Hum. Immunol. 2012; 73(5): 574-9.
33. Аполихина И.А., Шнейдерман М.Г., Тетерина Т.А., Горбунова Е.А. Причины невынашивания беременности. Гинекология. 2013; 15(5): 60-5.
34. Крошкина Н.В., Малышкина А.И., Можаева Т.А. Особенности функционального состояния клеток макрофагального ряда у женщин с невынашиванием беременности ранних сроков. Вестник Уральской медицинской академической науки. 2010; 2(1): 154-5.
35. Левкович М.А., Линде В.А., Андреева В.О., Плахотя Т.Г., Нефедова Д.Д. Иммуно-гормональные взаимодействия в генезе невынашивания беременности ранних сроков. Акушерство и гинекология. 2012; 8-1: 10-4.
36. Лепилова И.Б., Борзова Н.Ю., Сотникова Н.Ю., Крошкина Н.В. Функциональное состояние естественных киллеров в периферической крови и децидуальной оболочке у женщин с невынашиванием беременности ранних сроков. Вестник РУДН. 2009; 6: 268-72.
37. Малышкина А.И., Можаева А.И., Воронин Д.Н. Особенности реакций врожденного иммунитета у женщин с угрозой прерывания беременности на ранних сроках. Российский иммунологический журнал. 2010; 4: 407-8.
38. Hua F., Li C.H., Wang H., Xu H.G. Relationship between expression of COX-2, TNF-α, IL-6 and autoimmune-type recurrent miscarriage. Asian Pac. J. Trop. Med. 2013; 6(12): 990-4.
39. Ziganshina M.M., Krechetova L.V., Vanko L.V., Nikolaeva M.A., Khodzhaeva Z.S., Sukhikh G.T. Time course of the cytokine profiles during the early period of normal pregnancy and in patients with a history of habitual miscarriage. Bull. Exp. Biol. Med. 2013; 154(3): 385-7.
40. Крошкина Н.В., Сотникова Н.Ю. Особенности экспрессии CD206 и CD163 молекул моноцитами периферической крови в ранние сроки беременности. Российский иммунологический журнал. 2013; 7(2-3): 277.
41. Посисеева Л.В., Малышкина А.И., Бойко Е.Л., Сотникова Н.Ю., Перетятко Л.П., Фетисова И.Н. Реабилитация репродуктивного здоровья супружеских пар с невынашиванием беременности. Иваново: Издательство «Иваново»; 2008. 238 с.
42. Fest S., Aldo P.B., Abrahams V.M., Visintin I., Alvero A., Chen R. et al. Trophoblast-macrophage interactions: a regulatory network for the protection of pregnancy. Am. J. Reprod. Immunol. 2007; 57: 55-66.
43. Harris L.K., Keogh R.J., Wareing M., Baker P.N., Cartwright J.E., Whitley G.S., Aplin J.D. BeWo cells stimulate smooth muscle cell apoptosis andelastin breakdown in a model of spiral artery transformation. Hum. Reprod. 2007; 22
(11): 2834-41.
44. Keogh R.J., Harris L.K., Freeman A., Baker P.N., Aplin J.D., Whitley G.S., Cartwright J.E. Fetal-derived trophoblast use the apoptotic cytokine tumor necrosis factor-alpha-related apoptosis-inducing ligand to induce smooth muscle cell death. Circ. Res. 2007; 100(6): 834-41.
45. Guenther S., Vrekoussis T., Heublein S., Bayer B., Anz D., Knabl J. et al. Decidual macrophages are significantly increased in spontaneous miscarriages and over-express FasL: a potential role for macrophages in trophoblast apoptosis. Int. J. Mol. Sci. 2012; 13(7): 9069-80.
46. Minas V., Jeschke U., Kalantaridou S.N., Richter D.U., Reimer T., Mylonas I. et al. Abortion is associated with increased expression of FasL in decidual leukocytes and apoptosis of extravillous trophoblasts: a role for CRH and urocortin. Mol. Hum. Reprod. 2007; 13(9): 663-73.
47. Fluhr H., Krenzer S., Stein G.M., Stork B., Deperschmidt M., Wallwiener D. et al. Interferon- and tumor necrosis factor-sensitize primarily resistant human endometrial stromal cells to Fas-mediated apoptosis. J. Cell Sci. 2007; 120(23): 4126-33.
48. Hayashi S., Miura Y., Nishiyama T., Mitani M., Tateishi K., Sakai Y. et al. Decoy receptor 3 expressed in rheumatoid synovial fibroblasts protects the cells against Fas-induced apoptosis. Arthritis Rheum. 2007; 56(4): 1067-75.
49. Chen P.H., Yang C.R. Decoy receptor 3 expression in AsPC-1 human pancreatic adenocarcinoma cells via the phosphatidylinositol 3-kinase-, Akt- and NF-kappa B-dependent pathway. J. Immunol. 2008; 181(12): 8441-9.
50. Connor J.P., Felder M. Ascites from epithelial ovarian cancer contain high levels of functional decoy receptor 3 (DcR3) and is associated with platinum resistance. Gynecol. Oncol. 2008; 111(2): 330-5.

Об авторах / Для корреспонденции

Батрак Наталия Владимировна, аспирант, ФГБУ Ивановский НИИ материнства и детства им. В.Н. Городкова Минздрава России; ассистент кафедры акушерства и гинекологии, медицинской генетики, ГБОУ ВПО Ивановская ГМА Минздрава России. Адрес: 153045, Россия, Иваново, ул. Победы, д. 20. E-mail: batrakn@inbox.ru
Малышкина Анна Ивановна, д.м.н., директор, Федеральное государственное бюджетное учреждение ФГБУ Ивановский НИИ материнства и детства им. В.Н. Городкова Минздрава России; зав. кафедрой кафедры акушерства и гинекологии, медицинской генетики, ГБОУ ВПО Ивановская ГМА Минздрава России. Адрес: 153045, Россия, Иваново, ул. Победы, д. 20. E-mail: ivniimid@ivnet.ru
Крошкина Наталья Владимировна, к.б.н., научный сотрудник ФГБУ Ивановский НИИ материнства и детства им. В.Н. Городкова Минздрава России. Адрес: 153045, Россия, Иваново, ул. Победы, д. 20. E-mail: ivniimid@ivnet.ru

Также по теме

Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.