Суррогатное материнство (СМ) является одной из программ вспомогательных репродуктивных технологий (ВРТ) [1]. При данной технологии в рождении ребенка участвуют от трех до пяти человек: потенциальные и/или генетические родители и женщина, вынашивающая эмбрион/плод, – суррогатная мать.
В мире СМ существует с 1980 г., в России – с 1995 г. Первый успешный случай вынашивания ребенка матерью вместо бесплодной дочери был зарегистрирован в ЮАР в 1987 г. [2]. За более чем 30 лет удалось добиться значительных успехов в эффективности программ ВРТ в целом и СМ в частности. Всего в программах ВРТ в РФ в 2017 г. родились 33 748 детей, что составило 2% от общего числа рожденных в стране детей, из них благодаря программе СМ – примерно 500 детей.
Несмотря на незначительный вклад программ ВРТ в демографические показатели страны, данному методу лечения бесплодия уделяется большое внимание как со стороны государства, так и общественности. Об этом свидетельствует ряд принятых документов, в частности Концепция демографической политики РФ на период до 2025 г., одной из задач которой является «обеспечение доступности и повышение качества медицинской помощи по восстановлению репродуктивного здоровья, в том числе вспомогательных репродуктивных технологий…» [4].
Учитывая государственную значимость проблемы, следует отметить, что в РФ нормативные правовые акты, регулирующие правоотношения между участниками ВРТ, особенно в части СМ, не проработаны в достаточной мере. Основными правовыми источниками регулирования СМ являются: ст. 55 ФЗ от 21.11.2011 №323-ФЗ (ред. от 27.12.2019) «Об основах охраны здоровья граждан в Российской Федерации» (далее – №323-ФЗ) [5], п. 4 ст. 51 и п. 3 ст. 52 Семейного кодекса РФ (далее – СК РФ) от 29.12.1995 №223-ФЗ (ред. от 02.12.2019) [6], п. 5 ст. 16 ФЗ от 15.11.1997 №143-ФЗ (ред. от 01.10.2019) «Об актах гражданского состояния» [7], Приказ Минздрава РФ от 30.08.2012 №107н «О порядке использования вспомогательных репродуктивных технологий, противопоказаниях и ограничениях к их применению» (далее – Приказ МЗ РФ №107н) [8], и клинические рекомендации МЗ РФ 2019 г. «Вспомогательные репродуктивные технологии и искусственная инсеминация» [1].
Одной из главных проблем и противоречий данных правовых актов является то, что законодательство РФ в первую очередь направлено на защиту прав суррогатных матерей, но не прав ребенка и его потенциальных родителей.
В судебной практике уже известны случаи отказа передачи детей потенциальным родителям суррогатными матерями. В отношении этого есть особое мнение судей С.Д. Князева и Г.А. Гаджиева по поводу Определения Конституционного Суда Российской Федерации (далее – КС РФ) от 15.05.2012 №880-О об отказе в принятии к рассмотрению жалобы потенциальных родителей на нарушение их конституционных прав (в связи с отказом суррогатной матери передать им ребенка после регистрации в органах ЗАГС), как не относящейся к компетенции КС РФ в соответствии с ФКЗ «О Конституционном суде РФ» [9]. Судья КС РФ С.Д. Князев высказал мнение о том, что «…закрепляя исключительную прерогативу суррогатной матери в разрешении вопроса о наделении генетических (биологических) родителей материнскими и отцовскими правами, законодатель остается безучастным к интересам лиц, чьи половые клетки использовались для оплодотворения женщины, вынашивающей плод. Тем самым создается легальная почва для нарушения баланса конституционных ценностей и умаления прав и законных интересов не только генетических родителей, но и ребенка, рожденного в результате применения соответствующей вспомогательной репродуктивной технологии».
Несовершенство законодательства порождает и другие проблемы при государственной регистрации детей, рожденных по программе СМ, в частности при отсутствии официально зарегистрированного брака между потенциальными родителями [11]. В этом случае органы ЗАГС мотивируют свой отказ в регистрации детей ст. 16 ФЗ «Об актах гражданского состояния» [7] и п. 4 ст. 51 СК РФ [6], согласно которым «лица, состоящие в браке между собой и давшие свое согласие в письменной форме на имплантацию эмбриона другой женщине в целях его вынашивания, могут быть записаны родителями ребенка только с согласия женщины, родившей ребенка (суррогатной матери)». Обычно суды признают в этом случае действия органов ЗАГС незаконными, ссылаясь на ст. 19 Конституции РФ [12] и п. 3 ст. 55 №323-ФЗ, согласно которому «мужчина и женщина, как состоящие в браке, так и не состоящие в браке, имеют право на применение вспомогательных репродуктивных технологий при наличии обоюдного информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство. Одинокая женщина также имеет право на применение вспомогательных репродуктивных технологий при наличии ее информированного добровольного согласия на медицинское вмешательство». Суды ссылаются на ч. 1 ст. 6 Гражданского кодекса Российской Федерации (далее – ГК РФ) от 30.11.1994 №51-ФЗ (ред. от 16.12.2019) [13], ст. 5 СК РФ [6] и ч. 4 ст. 1 Гражданского процессуального кодекса Российской Федерации (далее – ГПК РФ) от 14.11.2002 №138-ФЗ (ред. от 02.12.2019) [14], относя отношения между потенциальными родителями и суррогатными матерями к отношениям, прямо не урегулированным законодательством, к которым должны быть применены нормы семейного и (или) гражданского права, регулирующие сходные отношения. Однако несмотря на это существующие противоречия в законодательстве побуждают органы ЗАГС снова и снова отказывать в регистрации детей, вызывая длительную судебную волокиту.
Так, в ставшем прецедентным решении по делу Натальи Горской Калининский районный суд Санкт-Петербурга в 2009 г. указал, что, в соответствии со ст. 55 ФЗ от 21.11.2011 №323-ФЗ, одинокая женщина имеет равные с женщинами, состоящими в браке, права на реализацию функции материнства. Суд также указал, что пункт 4 ст. 51 СК РФ предусматривает только частный случай регистрации рождения ребенка, родившегося в результате реализации программы СМ для лиц, состоящих в браке, отметив, что органы ЗАГС ошибочно применяют данную частную норму как общую, делая из нее вывод о невозможности участия в программе СМ для женщины, не состоящей в зарегистрированном браке. Суд отметил, что такое истолкование законодательства нарушает права граждан, установленные ст. 38, 45, 55 действующей Конституции Российской Федерации. Горская стала первой российской женщиной, отстоявшей свое право на материнство через суд [15].
16 мая 2017 г. Верховный Суд РФ (далее – ВС РФ) вынес Постановление №16 «О применении судами законодательства при рассмотрении дел, связанных с установлением происхождения детей», в котором не отдал приоритета ни одной из сторон, однако обозначил тренд в признании прав не только за суррогатной матерью.
Существует и обратная проблема. В ряде случаев, например, при рождении ребенка с пороками развития, потенциальные родители отказываются забрать его у суррогатной матери. Например, в 2010 г. в Москве потенциальные родители забрали у суррогатной матери всего одного ребенка из двойни, потому что второй имел генетическое заболевание1. В 2015 г. в Волгограде семья отказалась забирать ребенка у суррогатной матери из-за не устроившего их пола2, а в 2016 г. в Благовещенске потенциальные родители отказались забрать ребенка по неизвестной причине3.
При отказе суррогатной матери передавать ребенка потенциальным родителям или отказе потенциальных родителей забирать ребенка у суррогатной матери прежде всего нарушаются права ребенка, такие как право жить и воспитываться в семье (ст. 54 СК РФ), право на общение с родителями и другими родственниками (ст. 55 СК РФ), право на защиту своих прав и законных интересов (ст. 56 СК РФ), право на имя, отчество и фамилию (ст. 58 СК РФ) и, конечно, имущественные права ребенка (ст. 60 СК РФ) [6].
Особой проблемой для органов ЗАГС является регистрация детей, рожденных от одиноких отцов. Согласно ч. 9 ст. 55 323-ФЗ, в программу СМ могут вступить пары или одинокие женщины [5]. Показаниями к СМ согласно п. 79 Приказа МЗ РФ №107н являются исключительно медицинские заболевания и состояния, делающие невозможным вынашивание ребенка женщиной [8]. Следовательно, одинокие мужчины вообще не могут воспользоваться программой СМ, так как не имеют к этому медицинских показаний. Однако многие юристы обращают внимание на то, что данные строчки в законе противоречат ч. 3 ст. 19 Конституции РФ, согласно которой «мужчина и женщина имеют равные права и свободы и равные возможности для их реализации» [12]. Уже известно немало прецедентов по регистрации детей, рожденных от одиноких мужчин. При этом есть и противоположные решения судов, когда суды основывают свое решение на п. 3 ст. 48 и п. 2 ст. 51 СК РФ, согласно которому при регистрации рождения ребенка сведения об отце вносятся на основании свидетельства о браке родителей, по совместному заявлению отца и матери или по заявлению матери ребенка, если отцовство не установлено. Порядок государственной регистрации рождения и записи родителей ребенка, рожденного у неизвестной матери – анонимного донора клеток, выношенного и рожденного суррогатной матерью, при этом законодательно не закреплен [6].
Одной из главных проблем и противоречий данных правовых актов является то, что законодательство РФ в первую очередь направлено на защиту прав суррогатных матерей, но не прав ребенка и его потенциальных родителей
В разных странах закон по-разному решает проблемы СМ. Есть страны, где СМ разрешено и закреплено в законодательстве (Украина, Казахстан, Грузия, ЮАР, большинство штатов США). Есть страны, в которых разрешено только некоммерческое СМ (Канада, Австралия, Великобритания, Израиль, Дания). Есть страны, в которых СМ запрещено (Франция, Германия, Норвегия, Швеция, Австрия, некоторые штаты США, Китай). А в некоторых странах СМ вообще не регулируется законодательством (Бельгия, Греция, Финляндия, большинство стран Азии и Латинской Америки)4.
Даже в странах, в которых законодательство в сфере СМ продумано в достаточной степени, в нормативно-правовых актах указано, что СМ обязательно должен сопутствовать договор. Аналогичная ситуация существует и в России. Однако в ГК РФ части 2 от 26.01.1996 №14-ФЗ (ред. от 18.03.2019, с изм. от 03.07.2019) нет ни содержания, ни формы, ни порядка заключения договора о СМ, что, скорее всего, связано с неопределенным законодательно видом такового рода соглашения (гражданско-правовое или семейно-правовое соглашение?) [21].
Если рассматривать договор о СМ как договор возмездного оказания услуг, то на основании ч. 1 той же статьи исполнитель обязуется по заданию заказчика оказать услуги (совершить определенные действия или осуществить определенную деятельность), а заказчик обязуется оплатить эти услуги» [21]. Однако данный договор не учитывает переход личных неимущественных прав от суррогатной матери потенциальным родителям, а именно отказ от государственной регистрации ребенка на свое имя. Зато данный аспект предусмотрен в СК РФ [6]. В настоящее время договор о СМ нельзя в полной мере отнести ни к договору возмездного оказания услуг, ни к семейно-правовому договору, и большинство юристов относят его к так называемым непоименованным договорам.
В Государственную Думу Федерального Собрания группой членов Совета Федерации внесен законопроект ФЗ №473140-7 «О внесении изменений в отдельные законодательные акты Российской Федерации в части государственной регистрации рождения ребенка, в результате применения вспомогательных репродуктивных технологий». Данный законопроект устраняет существующую рассогласованность норм права в отношении регистрации детей, рожденных в результате программы СМ. Проект ФЗ №473140-7 направлен на устранение проблем в правоприменении при регистрации детей в результате программы СМ и гарантирует детям право иметь родителей.
____________________
1 https://www.kp.ru/daily/24586/755224/
2 https://www.alt.kp.ru/daily/27064/4132711/
3 https://2x2.su/society/news/v-blagoveschenske-roditeli-otkazalis-brat-rebenka--117803.html
4 https://dic.academic.ru/dic.nsf/ruwiki/152276#cite_ref-15
Список литературы находится в редакции.
