ISSN 0300-9092 (Print)
ISSN 2412-5679 (Online)

Объединенная позиция российских экспертов по вопросу клинического значения гиперандрогении у женщин в ранней постменопаузе

Для цитирования: Объединенная позиция российских экспертов по вопросу клинического значения гиперандрогении у женщин в ранней постменопаузе.
Акушерство и гинекология. 2025; 5: 201-206
https://dx.doi.org/10.18565/aig.2025.118

22 апреля 2025 г. в Москве состоялось совещание экспертов по вопросу: «Клиническое значение гипер­андрогении у женщин в ранней постменопаузе».

В работе совещания приняли участие:

  • Серов В.Н., д.м.н., профессор, академик РАН, президент РОАГ; главный н.c. отдела научно-образовательных программ, ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И. Кулакова» Минздрава России (Москва);
  • Баранов И.И., д.м.н., профессор, вице-президент Российского общества акушеров-гинекологов; заведующий организационно-методическим отделом службы научно-организационного обеспечения, ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И. Кулакова» Минздрава России (Москва);
  • Андреева Е.Н., д.м.н., профессор, заместитель директора, директор Института репродуктивной медицины, заведующая отделением эндокринной гинекологии, ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» Минздрава России; профессор кафедры репродуктивной медицины и хирургии, ФГБОУ ВО «МГМСУ им. А.И. Евдокимова» Минздрава России (Москва);
  • Абашова Е.И., к.м.н., с.н.с. отдела гинекологии и эндокринологии, ФГБНУ «НИИ АГиР им. Д.О. Отта» (Санкт-Петербург);
  • Аганезова Н.В., д.м.н., профессор, профессор кафедры акушерства и гинекологии, ФГБОУ ВО «СЗГМУ им. И.И. Мечникова» Минздрава России, член правления Европейского общества по контрацепции и репродуктивному здоровью (ESC) (Санкт-Петербург);
  • Беженарь В.Ф., д.м.н., профессор, заведующий кафедрой акушерства, гинекологии и неонатологии, ФГБОУ ВО «Первый СПбГМУ им. акад. И.П. Павлова» Минздрава России; главный внештатный специалист акушер-гинеколог Комитета по здравоохранению Правительства Санкт-Петербурга (Санкт-Петербург);
  • Балан В.Е., д.м.н., профессор кафедры акушерства и гинекологии ФУВ, ГБУЗ МО «МОНИКИ им. М.Ф. Владимирского (Москва);
  • Виллевальде С.В., д.м.н., профессор, начальник службы анализа и перспективного планирования Управления по реализации федеральных проектов, заведующая кафедрой кардиологии факультета послевузовского и дополнительного образования, ФГБУ «НМИЦ им. В.А. Алмазова» Минздрава России (Санкт-Петербург);
  • Габидуллина Р.И., д.м.н., профессор, заведующий кафедрой акушерства и гинекологии им. проф. В.С. Груздева, ФГБОУ ВО «Казанский государственный медицинский университет» Минздрава России, заслуженный врач Республики Татарстан, врач высшей квалификационной категории, член Европейской и Российской ассоциаций гинекологов-эндокринологов, член правления Российского общества специалистов по гинекологической эндокринологии и менопаузе (Казань);
  • Густоварова Т.А., д.м.н., профессор, заведующая кафедрой акушерства и гинекологии ФДПО, ФГБОУ ВО СГМУ Минздрава России; заместитель главного врача по акушерству и гинекологии, ОГБУЗ «Клиническая больница №1»; главный внештатный акушер-гинеколог Смоленской области (Смоленск);
  • Доброхотова Ю.Э., д.м.н., профессор, заведующая кафедрой акушерства и гинекологии ЛФ, ФГАОУ ВО «РНИМУ им. Н.И. Пирогова» Минздрава России (Москва);
  • Енькова Е.В., д.м.н., заведующая кафедрой акушерства и гинекологии №2, ФГБОУ ВО «Воронежский государственный медицинский университет им. Н.Н. Бурденко» Минздрава России (Воронеж);
  • Карахалис Л.Ю., д.м.н., профессор, профессор кафедры акушерства, гинекологии и перинатологии №2, ФГБОУ ВО «Кубанский государственный медицинский университет» Минздрава России (Краснодар);
  • Коган И.Ю., чл.-корр. РАН, д.м.н., профессор, директор, ФГБНУ «НИИ АГиР им. Д.О. Отта» (Санкт-Петербург);
  • Обоскалова Т.А., д.м.н., профессор, заведующая кафедрой акушерства и гинекологии с курсом медицинской генетики, ФГБОУ ВО «Уральский государственный медицинский университет» Минздрава России (Екатеринбург);
  • Орлова Я.А., д.м.н., профессор, заведующая отделом возраст-ассоциированных заболеваний Университетской клиники Медицинского научно-образовательного центра МГУ им. М.В. Ломо­носова, врач-кардиолог, заслуженный врач РФ (Москва);
  • Протасова А.Э., д.м.н., профессор, профессор кафедры онкологии ФГБОУ ВО СПбГУ; профессор кафедры акушерства и гинекологии, ФГБУ «НМИЦ им. В.А. Алмазова» Минздрава России; главный врач онкологической клиники ООО «АВА-ПЕТЕР» (Санкт-Петербург);
  • Савельева И.В., д.м.н., заведующая кафедрой акушерства и гинекологии №1, ФГБОУ ВО «Омский государственный медицинский университет» Минздрава России; главный внештатный специалист по акушерству и гинекологии Минздрава Омской области (Омск);
  • Cеменов Ю.А., д.м.н., директор, ФГБУ «Уральский НИИ ОММ» Минздрава России, заслуженный врач РФ (Екатеринбург);
  • Соколова Т.М., д.м.н., профессор, заслу­женный врач РФ, кафедра акушерства и гинекологии, ФГБОУ ВО НГМУ Минздрава России (Ново­сибирск);
  • Сотникова Л.С., д.м.н., профессор, ФГБОУ ВО СибГМУ Минздрава России, врач акушер-гинеколог, эндокринолог, клинический фармаколог; директор научно-клинического Центра гормонального здоровья «Возрождение»; Президент Межрегиональной общественной организации «Междисциплинарная ассоциация специалистов антивозрастной медицины» (МАСАМ) (Томск);
  • Тапильская Н.И., д.м.н., профессор, заведующая отделом репродуктологии, ФГБНУ «НИИ АГиР им. Д.О. Отта»; профессор кафедры акушерства и гинекологии, ФГБОУ ВО «Санкт-Петербургский государственный педиатрический медицинский университет» Минздрава России (Санкт-Петербург);
  • Хамошина М.Б., д.м.н., профессор, профессор кафедры акушерства и гинекологии с курсом перинатологии медицинского института, ФГАОУ ВО «РУДН им. П. Лумумбы», заслуженный деятель науки РФ (Москва);
  • Чесникова А.И., д.м.н., профессор, заведующая кафедрой внутренних болезней №1, ФГБОУ ВО «Ростовский государственный медицинский университет» Минздрава России; главный внештатный специалист по терапии ЮФО (Ростов-на-Дону);
  • Шереметьева Е.В., к.м.н., в.н.с. отделения эндокринной гинекологии, ФГБУ «НМИЦ эндокринологии» Минздрава России (Москва);
  • Юренева С.В., д.м.н., профессор, заместитель директора Института онкогинекологии и маммологии, профессор кафедры акушерства и гинекологии, ФГБУ «НМИЦ АГП им. В.И. Кулакова» Минздрава России, заслуженный врач РФ (Москва);
  • Ярмолинская М.И., профессор РАН, д.м.н., профессор, заведующая отделом гинекологии и эндокринологии, ФГБНУ «НИИ АГиР им. Д.О. Отта»; руководитель Центра «Инновационных методов диагностики и терапии эндометриоза», профессор кафедры акушерства и гинекологии, ФГБОУ ВО «СЗГМУ им. И.И. Мечникова» Минздрава России; Президент общества акушеров-гинекологов Санкт-Петербурга и СЗФО, заслуженный деятель науки РФ (Санкт-Петербург).

В соответствии с поручением Президента в России реализуются меры по повышению ожидаемой продолжительности жизни до 78 лет к 2030 г. и до 81 года к 2036 г. [1]. Одними из приоритетов российской государственной политики объявлены сохранение здоровья женщин всех возрастов, улучшение качества жизни и увеличение периода активного долголетия. Распоряжением Правительства РФ от 29.12.2022 г. № 4356-р утверждены Национальная стратегия действий в интересах женщин на 2023–2030 гг., национальный проект «Продолжительная и активная жизнь» и ряд федеральных проектов, в том числе «Укрепление общественного здоровья», «Старшее поколение», направленных на достижение этой цели [2–4]. Поэтому исключительно важной задачей является определение лучших тактик ведения женщин старшего возраста для обеспечения здорового долголетия.

В российском медицинском сообществе активно обсуждаются вопросы, возникающие в связи с изменениями андрогенного статуса у женщин в ранней постменопаузе. Важно понимать, что происходит с уровнем андрогенов в раннем постменопаузальном периоде, как эти изменения могут влиять на состояние здоровья женщины в целом.

В научном заявлении Международной ассоциации эндокринологов отмечается, что уровень циркулирующего тестостерона у женщин после наступления менопаузы не снижается ввиду сохранения выработки андрогенов яичниками и надпочечниками. В то же время относительная гиперандрогения в поздней постменопаузе связана с неблагоприятными метаболическими и сердечно-сосудистыми событиями [5].

Проанализировать известные в настоящее время научные данные и согласовать позицию российских экспертов по этой проблеме стало основной задачей совещания экспертов и данной резолюции.

Данный документ призван дополнить существующие клинические рекомендации, предоставляя более подробную информацию в отношении андрогенного статуса в постменопаузе, что может быть полезно для эффективной поддержки женщин в период менопаузального перехода и постменопаузе и обеспечения доступа пациенток к доказанным эффективным и безопасным методам лечения. Повышение уровня информированности позволит врачам акушерам-гинекологам определить наилучшие стратегии ведения женщин старшего возраста для обеспечения здорового и активного долголетия.

Согласно имеющимся научным данным, период менопаузального перехода сопровождается постепенным формированием дефицита прогестерона, далее, в период ранней постменопаузы, уровни эстрогенов и прогестерона резко снижаются [5]. При этом выработка андрогенов надпочечниками не меняется, а в яичниках сохраняется продукция андрогенов тека-клетками. Вместе с тем, вслед за снижением выработки эстрогенов яичниками, снижается уровень глобулина, связывающего половые гормоны (ГСПГ), что закономерно приводит к увеличению индекса свободных андрогенов. Также у женщин в постменопаузе происходит увеличение синтеза андрогенов в периферических тканях внутри клетки в соответствии с концепцией интракринологии. Это способствует формированию физиологического сдвига в сторону относительного преобладания андрогенов над эстрогенами в ранней постменопаузе, при этом уровень тестостерона остается в пределах референсных значений [6–8].

В крупном исследовании SWAN (Study of Women’s Health Across the Nation) было установлено, что именно изменение соотношения уровня эстрогенов и андрогенов во время менопаузального перехода, а не изменение каждого из них с течением времени является предиктором формирования метаболического синдрома у женщин в дальнейшем [9].

Также результаты исследования SWAN показали, что более высокий уровень тестостерона может способствовать усилению депрессии во время менопаузального перехода [10]. Эта связь не зависит от менопаузального статуса, который остается независимым предиктором возникновения депрессивных симптомов. В свою очередь, наличие симптомов депрессии в постменопаузе в настоящее время рассматривается как фактор риска формирования когнитивных нарушений, значительно снижающих работоспособность и качество жизни женщин [11, 12].

Относительная гиперандрогения тесно связана с метаболическими нарушениями, включая резистентность к инсулину. Инсулин стимулирует синтез андрогенов и, кроме того, способен подавлять выработку ГСПГ в печени, что приводит к повышению уровней как общего, так и свободного тестостерона. Гиперандрогения, в свою очередь, способствует развитию инсулинорезистентности и висцерального ожирения. Сформировавшийся таким образом порочный круг причинно-следственных нарушений с течением времени может усугублять клинические симптомы гиперандрогении и резистентности к ин­сулину [13–18].

Известно, что инсулинорезистентность и компенсаторная гиперинсулинемия являются важными факторами риска формирования кардиометаболических нарушений, участвующими в формировании системного воспаления, окислительного стресса, ожирения и эндотелиальной дисфункции. Инсулинорезистентность вместе с нарушениями углеводного и липидного обменов, повышенным артериальным давлением (АД) приводит к формированию менопаузального метаболического синдрома и способствует ускоренному прогрессированию атеросклероза. Нарушение секреции инсулина и инсулинорезистентность признаны ключевыми патогенетическими механизмами формирования сахарного диабета 2 типа (СД2). В свою очередь, СД2 и метаболический синдром являются значимыми факторами риска развития атеросклеротических сердечно-сосудистых заболеваний (ССЗ) и приводят к увеличению смертности от них [19–21].

Относительная гиперандрогения в постменопаузе способствует формированию висцерального ожирения, которое первоначально может носить скрытый характер в случае сохранения нормальной массы тела [22].

Так как висцеральная жировая ткань является инсулинорезистентной, она отличается более высокой скоростью липолиза, что приводит к увеличе­нию концентрации циркулирующих свободных жир­­­­ных кислот и последующему перераспределению этих свободных жирных кислот в печени, что в итоге способствует формированию печеночной ин­­­­сулинорезистентности, которая отрицательно влияет на метаболическое здоровье всего организма. В свою очередь, ожирение является основным фактором риска ряда других хронических заболеваний, включая СД2 и ССЗ. Женщины с индексом массы тела (ИМТ) ≥ 24,9 кг/м2 имеют более высокий риск развития СД2, а риск смертности от ССЗ у них в 4 раза выше, чем у женщин с нормальным ИМТ [14–18, 23–27].

Относительная гиперандрогения в ассоциации с висцеральным ожирением и инсулинорезистентностью связана с формированием ригидности артерий и развитием дисфункции эндотелия, что способствует развитию артериальной гипертензии. Кроме того, имеются данные о том, что активация симпатической нервной системы, приводящая к повышению АД и способствующая системному воспалению, также связана с этиологией сердечно-сосудистого риска у женщин с гиперандрогенией. В свою очередь, повышенный уровень АД является основным фактором развития преждевременной смерти, причиной почти 10 млн смертей и более чем 200 млн случаев инвалидности в мире [28–40].

В наблюдательном исследовании с участием 5889 женщин показана корреляция между увеличением ИМТ и повышением уровня свободного тестостерона с формированием гиперандрогении в позднем репродуктивном возрасте и перименопаузе, что было ассоциировано с увеличением рисков развития ССЗ и смертности от них в ходе 22-летнего наблюдения [41].

Избыток андрогенов может привести к нарушению метаболизма липопротеидов и атерогенному липидному профилю, оказывая прямое влияние на метаболизм липопротеидов в печени. Дислипидемия на фоне висцерального ожирения в постменопаузе характеризуется повышением уровня свободных жирных кислот, гипертриглицеридемией, повышением уровней липопротеидов низкой плотности и апопротеина В, снижением концентрации липопротеидов высокой плотности и увеличением отношения холестерин липопротеидов низкой плотности/холестерин липопротеидов высокой плотности. В метаанализе 17 проспективных популяционных исследований было показано, что повышение уровня триглицеридов в сыворотке крови у женщин на 1 ммоль/л ассоциируется с увеличением новых случаев ишемической болезни сердца на 76% [42–45].

Для практикующего врача большое значение имеет не только лечение пациентов с уже сформировавшимися метаболическими и сердечно-сосудистыми заболеваниями, но и их первичная профилактика. Важным аспектом является снижение рисков развития и обратимость менопаузального метаболического синдрома при своевременной модификации образа жизни, контроле/снижении массы тела, а также вовремя начатой патогенетически обоснованной терапии, что в совокупности может способствовать снижению инсулинорезистентности, коррекции нарушений углеводного и липидного обмена, нормализации уровня АД. Важными аспектами снижения рисков ССЗ являются предупреждение и своевременная коррекция тех заболеваний и состояний, при которых риски развития их в дальнейшем особенно высокие, в том числе при наличии состояния относительной гиперандрогении в постменопаузе.

Ключевые выводы

1. На фоне дефицита прогестерона в период менопаузального перехода и быстрых темпов снижения уровней эстрогенов в период ранней постменопаузы, при продолжающейся выработке андрогенов в яичниках и надпочечниках происходит формирование физиологического сдвига в сторону относительного преобладания андрогенов в ранней постменопаузе. При этом абсолютные значения тестостерона соответствуют референсным для стадии репродуктивного старения.

2. Физиологический сдвиг в сторону относительного преобладания андрогенов в постменопаузе ассоциирован с увеличением последующего риска развития метаболических и сердечно-сосудистых заболеваний.

3. Необходимо учитывать факт формирования физиологического сдвига в сторону относительного преобладания андрогенов в ранней постменопаузе при определении тактики ведения пациенток. Наличие в арсенале практикующих врачей стратегии, позволяющей положительно влиять на звенья патогенеза метаболических и сердечно-сосудистых заболеваний, может оказать существенное положительное влияние на состояние здоровья женщин в постменопаузе.

4. Экспертами рекомендовано внесение в текущие регламентирующие документы: Российские критерии приемлемости назначения менопаузальной гормональной терапии, Клинические рекомендации «Менопауза и климактерическое состояние у женщины» (проект) обновленной научной информации о том, что физиологический сдвиг в сторону относительного преобладания андрогенов в ранней постменопаузе ассоциирован с увеличением последующего риска развития метаболических и сердечно-сосудистых заболеваний и смертности от них.

Список литературы

  1. Национальные проекты «Здравоохранение» и «Демография». Доступно по: https://minzdrav.gov.ru/poleznye-resursy/natsproektzdravoohranenie
  2. Шляхто Е.В., Сухих Г.Т., Серов В.Н., Дедов И.И., Арутюнов Г.П., Сучков И.А. Российские критерии приемлемости назначения менопаузальной гормональной терапии пациенткам с сердечно-сосудистыми и метаболическими заболеваниями. Согласительный документ Российского кардиологического общества, Российского общества акушеров-гинекологов, Российской ассоциации эндокринологов, Евразийской ассоциации терапевтов, Ассоциации флебологов России. Акушерство и гинекология. 2023; 11: 211-32.
  3. Panay N., Ang S.B., Cheshire R., Goldstein S.R., Maki P., Nappi R.E.; International Menopause Society Board. Menopause and MHT in 2024: addressing the key controversies – an International Menopause Society White Paper. Climacteric. 2024; 27(5): 441-57. https://dx.doi.org/10.1080/13697137.2024.2394950
  4. Wenger N.K., Lloyd-Jones D.M., Elkind M.S.V., Fonarow G.C., Warner J.J., Alger H.M. et al.; American Heart Association. Call to action for cardiovascular disease in women: epidemiology, awareness, access, and delivery of equitable health care: A Presidential Advisory from the American Heart Association. Circulation. 2022; 145(23): e1059-e1071. https://dx.doi.org/10.1161/CIR.0000000000001071
  5. Cappola A.R., Auchus R.J., El-Hajj Fuleihan G., Handelsman D.J., Kalyani R.R., McClung M. et al. Hormones and Aging: An Endocrine Society Scientific Statement. J. Clin. Endocrinol. Metab. 2023; 108(8): 1835-74. https://dx.doi.org/10.1210/clinem/dgad225
  6. Hirschberg A.L. Hyperandrogenism and cardiometabolic risk in pre- and postmenopausal women-what is the evidence? J. Clin. Endocrinol. Metab. 2024; 109(5): 1202-13. https://dx.doi.org/10.1210/clinem/dgad590
  7. Hirschberg A.L. Approach to investigation of hyperandrogenism in a postmenopausal woman. J. Clin. Endocrinol. Metab. 2023; 108(5): 1243-53. https://dx.doi.org/10.1210/clinem/dgac673
  8. Frederiksen H., Johannsen T.H., Andersen S.E., Petersen J.H., Busch A.S., Ljubicic M.L. et al. Sex- and age-specific reference intervals of 16 steroid metabolites quantified simultaneously by LC-MS/MS in sera from 2458 healthy subjects aged 0 to 77 years. Clin. Chim. Acta. 2024; 562: 119852. https://dx.doi.org/10.1016/j.cca.2024.119852
  9. Torréns J.I., Sutton-Tyrrell K., Zhao X., Matthews K., Brockwell S., Sowers M. et al. Relative androgen excess during the menopausal transition predicts incident metabolic syndrome in midlife women: Study of Women's Health Across the Nation. Menopause. 2009; 16(2): 257-64. https://dx.doi.org/10.1097/gme.0b013e318185e249
  10. Bromberger J.T., Schott L.L., Kravitz H.M., Sowers M., Avis N.E., Gold E.B. et al. Longitudinal change in reproductive hormones and depressive symptoms across the menopausal transition: results from the Study of Women's Health Across the Nation (SWAN). Arch. Gen. Psychiatry. 2010; 67(6): 598-607. https://dx.doi.org/10.1001/archgenpsychiatry.2010.55
  11. Korthauer L.E., Goveas J.S., Rapp S.R., Espeland M.A., Shumaker S.A., Garcia K.R. et al. The relationship between depressive symptoms and subtypes of mild cognitive impairment in post-menopausal women: Results from the Women's Health Initiative Memory Study. Int. J. Geriatr. Psychiatry. 2022; 37(11): 10.1002/gps.5817. https://dx.doi.org/10.1002/gps.5817
  12. Министерство здравоохранения Российской Федерации. Клинические рекомендации. Менопауза и климактерическое состояние у женщины. 2024.
  13. Alemany M. The roles of androgens in humans: biology, metabolic regulation and health. Int. J. Mol. Sci. 2022; 23(19): 11952. https://dx.doi.org/10.3390/ijms231911952
  14. Galmés-Pascual B.M., Martínez-Cignoni M.R., Morán-Costoya A., Bauza-Thorbrügge M., Sbert-Roig M., Valle A. et al. 17Β-estradiol ameliorates lipotoxicity-induced hepatic mitochondrial oxidative stress and insulin resistance. Free Radic. Biol. Med. 2020; 150: 148-60. https://dx.doi.org/10.1016/j.freeradbiomed.2020.02.016
  15. Nestler J.E., Jakubowicz D.J., de Vargas A.F., Brik C., Quintero N., Medina F. Insulin stimulates testosterone biosynthesis by human thecal cells from women with polycystic ovary syndrome by activating its own receptor and using inositolglycan mediators as the signal transduction system. J. Clin. Endocrinol. Metab. 1998; 83(6): 2001‐5. https://dx.doi.org/10.1210/jcem.83.6.4886
  16. Xing C., Zhang J., Zhao H., He B. Effect of sex hormone-binding globulin on polycystic ovary syndrome: mechanisms, manifestations, genetics, and treatment. Int. J. Womens Health. 2022; 14: 91‐105. https://dx.doi.org/10.2147/IJWH.S344542
  17. Dicker A., Rydén M., Näslund E., Muehlen I.E., Wirén M., Lafontan M. et al. Effect of testosterone on lipolysis in human pre-adipocytes from different fat depots. Diabetologia. 2004; 47(3): 420-8. https://dx.doi.org/10.1007/s00125-003-1324-0
  18. Zang H., Rydén M., Wåhlen K., Dahlman-Wright K., Arner P., Lindén Hirschberg A. Effects of testosterone and estrogen treatment on lipolysis signaling pathways in subcutaneous adipose tissue of postmenopausal women. Fertil. Steril. 2007; 88(1):100-6. https://dx.doi.org/10.1016/j.fertnstert.2006.11.088
  19. Министерство здравоохранения Российской Федерации. Клинические рекомендации. Сахарный диабет 2 типа у взрослых. 2022.
  20. Zhang L., Bao L., Li Y., Wang C., Dong X., Abdulai T. et al. Age at menopause, body mass index, and risk of type 2 diabetes mellitus in postmenopausal Chinese women: The Henan Rural Cohort study. Nutr. Metab. Cardiovasc. Dis. 2020; 30(8): 1347-54. doi: 10.1016/j.numecd.2020.04.003.
  21. Opoku A.A., Abushama M., Konje J.C. Obesity and menopause. Best Pract. Res. Clin. Obstet. Gynaecol. 2023; 88: 102348. https://dx.doi.org/10.1016/j.bpobgyn.2023.102348
  22. Юренева С.В. Ожирение в период менопаузального перехода: как прервать негативные связи и предупредить последствия? Акушерство и гинекология. 2024; 11: 56-65.
  23. Chen G.C., Arthur R., Iyengar N.M., Kamensky V., Xue X., Wassertheil-Smoller S. et al. Association between regional body fat and cardiovascular disease risk among postmenopausal women with normal body mass index. Eur. Heart J. 2019; 40(34): 2849-55. https://dx.doi.org/10.1093/eurheartj/ehz391
  24. Министерство здравоохранения Российской Федерации. Клинические рекомендации. Ожирение. 2024.
  25. Министерство здравоохранения Российской Федерации. Клинические рекомендации. Артериальная гипертензия у взрослых. 2024.
  26. Alberti K.G., Zimmet P., Shaw J.; IDF Epidemiology Task Force Consensus Group. The metabolic syndrome--a new worldwide definition. Lancet. 2005; 366(9491): 1059-62. https://dx.doi.org/10.1016/S0140-6736(05)67402-8
  27. Wang J., Wu D., Guo H., Li M. Hyperandrogenemia and insulin resistance: The chief culprit of polycystic ovary syndrome. Life Sci. 2019; 236: 116940. https://dx.doi.org/10.1016/j.lfs.2019.116940
  28. Franklin S.S., Lopez V.A., Wong N.D., Mitchell G.F., Larson M.G., Vasan R.S. et al. Single versus combined blood pressure components and risk for cardiovascular disease: the Framingham Heart Study. Circulation. 2009; 119(2): 243-50. https://dx.doi.org/10.1161/CIRCULATIONAHA.108.797936
  29. Williams B., Mancia G., Spiering W., Agabiti Rosei E., Azizi M., Burnier M. et al.; ESC Scientific Document Group. 2018 ESC/ESH Guidelines for the management of arterial hypertension. Eur. Heart J. 2018; 39(33): 3021-104. https://dx.doi.org/10.1093/eurheartj/ehy339
  30. Armeni E., Stamatelopoulos K., Rizos D., Georgiopoulos G., Kazani M., Kazani A. et al. Arterial stiffness is increased in asymptomatic nondiabetic postmenopausal women with a polycystic ovary syndrome phenotype. J. Hypertens. 2013; 31(10): 1998-2004. https://dx.doi.org/10.1097/HJH.0b013e3283630362
  31. Kilic D., Kilic I.D., Sevgican C.I., Kilic O., Alatas E., Arslan M. et al. Arterial stiffness measured by cardio-ankle vascular index is greater in non-obese young women with polycystic ovarian syndrome. J. Obstet. Gynaecol. Res. 2021; 47(2): 521-8. https://dx.doi.org/10.1111/jog.14543
  32. Berbrier D.E., Leone C.A., Adler T.E., Bender J.R., Taylor H.S., Stachenfeld N.S. et al. Effects of androgen excess and body mass index on endothelial function in women with polycystic ovary syndrome. J. Appl. Physiol. (1985). 2023; 134(4): 868-78. https://dx.doi.org/10.1152/japplphysiol.00583.2022
  33. Gomez J.M.D., VanHise K., Stachenfeld N., Chan J.L., Merz N.B., Shufelt C. Subclinical cardiovascular disease and polycystic ovary syndrome. Fertil. Steril. 2022; 117(5): 912-23. https://dx.doi.org/10.1016/j.fertnstert.2022.02.028
  34. Chistiakov D.A., Myasoedova V.A., Melnichenko A.A., Grechko A.V., Orekhov A.N. Role of androgens in cardiovascular pathology. Vasc. Health Risk Manag. 2018; 14: 283-90. https://dx.doi.org/10.2147/VHRM.S173259
  35. Stone T., Stachenfeld N.S. Pathophysiological effects of androgens on the female vascular system. Biol. Sex Differ. 2020; 11(1):45. https://dx.doi.org/10.1186/s13293-020-00323-6
  36. Brosolo G., Da Porto A., Bulfone L., Vacca A., Bertin N., Scandolin L. et al. Insulin resistance and high blood pressure: mechanistic insight on the role of the kidney. Biomedicines. 2022; 10(10): 2374. https://dx.doi.org/10.3390/biomedicines10102374
  37. Dokras A., Jagasia D.H., Maifeld M., Sinkey C.A., VanVoorhis B.J., Haynes W.G. Obesity and insulin resistance but not hyperandrogenism mediates vascular dysfunction in women with polycystic ovary syndrome. Fertil. Steril. 2006; 86(6): 1702-9. https://dx.doi.org/10.1016/j.fertnstert.2006.05.038
  38. Szukiewicz D. Molecular mechanisms for the vicious cycle between insulin resistance and the inflammatory response in obesity. Int. J. Mol. Sci. 2023; 24(12): 9818. https://dx.doi.org/10.3390/ijms24129818
  39. Li H., Ren J., Li Y., Wu Q., Wei J. Oxidative stress: the nexus of obesity and cognitive dysfunction in diabetes. Front. Endocrinol. (Lausanne). 2023; 14: 1134025. https://doi.org/10.3389/fendo.2023.1134025
  40. Shorakae S., Ranasinha S., Abell S., Lambert G., Lambert E., de Courten B. et al. Inter-related effects of insulin resistance, hyperandrogenism, sympathetic dysfunction and chronic inflammation in PCOS. Clin. Endocrinol. (Oxf.). 2018; 89(5): 628-33. https://dx.doi.org/10.1111/cen.13808
  41. Tuorila K., Ollila M.M., Hurskainen E., Tapanainen J., Franks S., Piltonen T. et al. Association of hyperandrogenaemia with hypertension and cardiovascular events in pre-menopausal women: a prospective population-based cohort study. Eur. J. Endocrinol. 2024; 191(4): 433-43. https://dx.doi.org/10.1093/ejendo/lvae124
  42. Palmisano B.T., Zhu L., Eckel R.H., Stafford J.M. Sex differences in lipid and lipoprotein metabolism. Mol. Metab. 2018; 15: 45-55. https://dx.doi.org/10.1016/j.molmet.2018.05.008
  43. Creatsa M., Armeni E., Stamatelopoulos K., Rizos D., Georgiopoulos G., Kazani M. et al. Circulating androgen levels are associated with subclinical atherosclerosis and arterial stiffness in healthy recently menopausal women. Metabolism. 2012; 61(2): 193-201. https://dx.doi.org/10.1016/j.metabol.2011.06.005
  44. Munir J.A., Wu H., Bauer K., Bindeman J., Byrd C., Feuerstein I.M. et al. The perimenopausal atherosclerosis transition: relationships between calcified and noncalcified coronary, aortic, and carotid atherosclerosis and risk factors and hormone levels. Menopause. 2012; 19(1):10-5. https://dx.doi.org/10.1097/gme.0b013e318221bc8d
  45. Министерство здравоохранения Российской Федерации. Клинические рекомендации. Нарушения липидного обмена. 2023.
Продолжая использовать наш сайт, вы даете согласие на обработку файлов cookie, которые обеспечивают правильную работу сайта.